Василий Головачев - Спящий джинн [Демон]

– Ого! Когда ты все это получил?

– Только что, еще не ввел в сумматор.

Сообщения были важными, с далеко идущими выводами. В одном говорилось, что Люция Чикобава расшифровала еще два уцелевших в архиве лаборатории документа. Первый был отчетом группы Т-2 об испытаниях образцов металлов. То есть эти образцы совали Демону и смотрели, что получится. Получались интересные вещи: в металлах с атомным весом ниже свинца начиналась цепная реакция распада, а металлы тяжелее свинца превращались в элементы с атомными номерами от 114 до 126, то есть до магия включительно! Во втором документе с жутким хладнокровием перечислялись результаты опытов над людьми: все те, кого пропускали через Демона, становились чудовищами, изменялись внешне до неузнаваемости, у них вырастали другие органы, гипертрофировались отдельные способности, исчезали руки или ноги, и только головы не изменялись, оставались человеческими…

Я машинально вытер вспотевшие ладони и расстегнул ворот куртки.

– То же самое чувствовал и я, – тихо сказал Первицкий. – Думал, что достаточно закален всем тем, с чем мы встречались, но ошибался…

– Стажер, – сказал я хрипло и откашлялся. – Стажер тоже трансформировался после попадания в Демона, я был у него… калека на всю жизнь…

– Подожди отпевать, – нахмурился Анатолий. – Медицина еще не сказала своего слова, да и у нас есть шанс договориться с Демоном.

– Не знаю, уж больно велик к нему счет. – Я прочитал второе сообщение. Оно касалось работы «Аида» и новой находки Дугласа. Под бункером, где томился Демон, нашли узкий естественный орт, совершенно сухой, а в нем склад страшных предметов с зашифрованными описаниями. Расшифровкой еще только начали заниматься, но и так было понятно, что эти предметы тоже когда-то побывали в пасти Демона, изменив свою форму и свойства.

– Молоток Дуглас, – сказал я, пряча мокрый платок. – Да и Люция молодец. Тебе звонил Аристарх?

– Звонил. Не увлекайся физикой и оккультными науками. Конечно, интересно было бы посмотреть на все эти церкви и монастыри изнутри, но у нас своя частная и очень важная задача – поймать Демона, остановить его разрушительный путь. Так ведь?

Слова Анатолия несколько остудили мой эмоциональный костер, он был прав: следами Демона занимаются те люди, для которых это работа, для нас же главным было решить свою задачу – поймать и обезвредить Демона, а потом уж ахать и удивляться – ах, как необычно! ах, как интересно!… и страшно! Правда, совсем не удивляться было просто не в моих силах.

– Директору я новости передал, – продолжал Первицкий, – и знаешь, что он сказал?

– Посмотрел на тебя недовольно и буркнул: «Это можно было предвидеть».

– Ты подслушивал.

Я пожал плечами.

– Яблочко от яблони… я его знаю, как себя. К тому же он знает о Демоне что-то еще или догадывается, интуиция у него будь здоров.

Помолчали. Я вспоминал то чудовищное «дерево», то виноватое лицо Витольда, то странное внутреннее убранство собора, и одна мысль не давала покоя: воссоздавал памятники архитектуры некто абсолютно чужой всему земному. Чужой! Но не Демон. Все факты – против его внезапной «доброты». Не мог он сам «проснуться» и начать действовать. Пусть он не кибер в нашем понимании, а нечто более сложное, живое, джинн, в самом деле способный творить чудеса в двенадцатимерном пространстве, – почему бы не принять сообщение стажера за истину? – но у него должен быть хозяин, тот, кто может им управлять. Зо Ли? Не похоже, не верю. Но тогда остается тот самый третий, двойник Зо Ли, «инспектор» – по терминологии стажера… и кто-то еще… Кто?

– Пора переходить на режим «спрута», – напомнил Первицкий. – Банк данных по Демону готов к подключению через Умника.

Я кивнул, очень давно ожидая этого момента. «Спрут» – это система компьютерной связи, включаемая в случае необходимости в конечной фазе любой спасательной операции. В отделе безопасности подключение «спрута» означало исключительную важность операции и гарантировало наивысшую оперативность. Умником же мы называли большой компьютер отдела, работающий в режиме разделения времени на любое количество абонентов.

– Оповести директора и все группы, участвующие в деле, что сегодня с десяти утра мы включаем «спрут». Кстати, что с Лапаррой? Откуда у него головные боли? Я спрашивал – молчит.

– Самое обыкновенное нервное истощение, заработанное им еще во время орилоухской экспедиции. Не первой – второй.

Об орилоухских экспедициях разведки-контакта я знал мало, поэтому продолжать тему не стал, достаточно и констатации факта: головные боли Яна имеют под собой реальную основу. Хотя, конечно, интересно было бы узнать, что там случилось на Орилоухе, нервное истощение люди получают не за здорово живешь.

В своем кабинете я первым делом позвонил Яну, однако дома он так и не появлялся, вероятно, врачи взялись за него всерьез. Затем я облачился в компенсационный костюм спасателя, интуитивно ощущая, что скоро он мне понадобится со всей его встроенной микротехникой, и, наконец, нахлобучил элегантный эмкан «спрута» с усами антенн и микрофонов, именуемый на жаргоне безопасников «боссом». Связь с Умником через «босса» была мысленной, а с подчиненными и начальниками – посредством многодиапазонной рации. При включении «босса» каналы связи всех служб УАСС становились моими информаторами и исполнителями и я превращался в самого могущественного человека на Земле.

Будь я помоложе и менее опытный, я почувствовал бы, наверное, гордость и удовлетворение, но в данный момент я ощущал лишь желание поскорее покончить с Демоном, по возможности не совершив больших ошибок и не нарушив хлопотливой жизни Земли.

Прежде чем включить координирующую сеть УАСС, я позвонил Лилову. Эксперт техцентра сидел вместе с Басилашвили уже в своей лаборатории и был хмур и неразговорчив.

– Можете забирать еще десять Д-индикаторов, – сказал он. – Или они уже не нужны?

– Еще как нужны, – успокоил я его. – Как вам события в Торжке?

– Еще не решили как, мы такие же смертные, как и все.

– Может ли воскрешение разрушенных зданий быть делом Демона?

– Насколько я знаю, раньше Демон оставлял только следы разрушений. Мое мнение – в Торжке поработал кто-то другой.

– Если верить стажеру, у Демона всего две программы – разрушения и созидания.

Лилов поджал губы.

– Всего… у каждого из нас тоже только две программы, добра и зла. Если верить стажеру, то Демон-джинн «спит».

– И я того же мнения, – кивнул Басилашвили. – Демон сдеформировал пространство, локально изменил топологию мира, превратив часть ландшафта в «скульптуру дерева». Но Торжок чинил не он. Другое дело, что он может помнить все детали разрушенных им построек. Тогда у нас есть шанс при захвате Демона воссоздать первоначальный облик города.